С е т т е р а.

 

         Не подлежитъ никакому сомнѣнію, что въ ряду охотничьихъ собакъ, сеттеръ, какой бы породы онъ ни былъ, занимаетъ первое мѣсто. Красивая рубашка и шелковистая шерсть вмѣстѣ съ полевыми качествами и понятливостью неизбѣжно дѣлаютъ сеттера любимцемъ всѣхъ лицъ, дѣйствительно цѣнящихъ и любящихъ хорошихъ собакъ. Популярности этой породы много также содѣйствовало сильное соревнованіе между отдѣльными національностями Тріединаго Королевства и многочисленные споры относительно ея въ современной прессѣ, причемъ каждая страна и даже каждый заводчикъ претендовали на обладаніе отдѣльной разновидностью.
       Чтобы пояснить наше мнѣніе, считаемъ предварительно необходимымъ указать на то обстоятельство, что въ настоящее время всѣхъ сеттеровъ дѣлятъ на три отдѣльныя породы—англійскихъ, ирландскихъ и гордоновъ. Послѣдняя порода, признаваемая мѣстною шотландскою, какъ достовѣрно извѣстно, ведетъ свое происхожденіе изъ замка Гордонъ, въ графстве Абердинъ, но объ этихъ сеттерахъ, равно какъ и объ ирландскихъ его сородичахъ, рѣчь будетъ впереди. Кромѣ того существовала въ Уэльсѣ порода чернопѣгихъ сеттеровъ, но она давно совершенно исчезла и о ней помнятъ лишь старые Уэльскіе охотники, которые до сихъ поръ съ восторгомъ вспоминаютъ о достоинствахъ этихъ собакъ.
        Въ различныхъ мѣстностяхъ Англіи, нѣкоторые заводчики, вѣроятно съ цѣлію имѣть собакъ пригодныхъ для какой либо опредѣленной работы, ведутъ особыя разновидности сеттеровъ, извѣстныя знатокамъ подъ отдѣльными названиями. Такъ, графъ Карлейль разводить сеттеровъ, представители которыхъ, изрѣдка встрѣчающіеся на нашихъ выставкахъ, имѣютъ отличительные признаки испанокъ. Судя же по тому, что сеттера эти имѣютъ шерсть въ завиткахъ и болѣе или менѣе замѣтное утолщеніе на концѣ хвоста и общій складъ испанки, употреблявшейся для охоты за водяной дичью (Water-Spaniel), надо полагать, что собаки эти произошли отъ примѣси къ сеттерамъ крови этихъ т. н. водяныхъ испанокъ. Въ собачникѣ Маркиза Бьютъ (Bute) въ Западной Шотландіи, долго велась, и вѣроятно существуетъ еще и теперь, очень хорошая порода черныхъ сеттеровъ, прежде довольно распространенная. Кромѣ того весьма многіе другіе собакозаводчаки вели свои породы сеттеровъ, имѣвшія незначительныя отличія. Сюда принадлежать, напримѣръ, такъ называемые Белтоны, нѣкогда славившіеся въ сѣверныхъ графствахъ. Отъ этой превосходной породы произошли знаменитые сеттера-лавераки, тѣ самые лавераки, кровь которыхъ преобладаетъ теперь во всѣхъ лучшихъ англійскихъ сеттерахъ, которые составляютъ гордость нашей страны и пользуются такою большою извѣстностью въ средѣ американскихъ охотниковъ.
       Прибѣгали ли современные заводчики къ прямому скрещиванію сеттера съ испанкой—намъ достовѣрно неизвѣстно, но полагаемъ, что въ нѣкоторыхъ случаяхъ скрещиваніе это несомнѣнно можетъ принести большую пользу.
Но, несмотря на многочисленныя подраздѣленія сеттеровъ на подпороды, въ настоящее время не можетъ быть сомнѣния въ томъ, что родоначальницей всѣхъ сеттеровъ былъ спаніель или испанская длинношерстная легавая. Такимъ образомъ, какъ это ни странно, Испанія можетъ справедливо гордиться тѣмъ, что дала намъ три породы охотничьихъ собакъ —сеттера, испанку (Spaniel) и (какъ будетъ доказано далѣе) пойнтера, которыми мы, Англичане, такъ тщеславимся. Конечно, намъ принадлежитъ честь улучшенія этихъ собакъ, но какъ ни хорошо освоились онѣ съ климатомъ нашей страны, мы все-таки не можемъ претендовать на признаніе этихъ собакъ туземными.
Въ первый разъ упоминается о сеттерѣ въ сочиненіи доктора Джона Кайюса «English Dogges». который называетъ его «указателемъ» (Index). Описаніе этого «указателя» и испанской длинношерстной легавой служить однако яснымъ доказательствомъ тождественности этихъ породъ въ то время, когда была написана эта книга:
«Есть еще другая порода собакъ для ловли птицъ, которыя отыскиваютъ дичь безъ шума, лая и шлепанья лапами. Собака эта очень послушна, повинуется малѣйшему знаку или приказанію хозяина и по желанію его ходитъ то позади, то впереди, то рыщетъ вправо или влѣво; когда же найдетъ птицу (я подразумѣваю куропатку или перепелку), она тихо подкрадывается къ ней, останавливается, ложится и ползетъ подобно змѣѣ, не спуская глазъ съ птицы. Если же она подойдетъ очень близко къ дичи, то и вовсе ложится, указывая лапой на то мѣсто, гдѣ находится птица, почему и названа «указателемъ», однако setter («лежачая, легавая собака, chien couchant) названіе болѣе благозвучное и пріятное и вѣрнѣе обозначающее ея качества. Когда такимъ образомъ, при помощи собаки, будетъ опредѣлено мѣстонахожденіе птицы, птицеловъ, намѣреваясь поймать ее, развертываетъ и раскидываетъ свою сѣть; какъ только все готово, собака, по знаку хозяина, медленно подползаетъ или подходитъ къ птицѣ и побуждаетъ ее этимъ самымъ взлетѣть и запутаться въ раскинутой сѣти».
Хотя изъ приведенной выдержки нельзя составить себѣ понятія о внѣшности этой породы въ царствованіе королевы Елизаветы, но тѣмъ не менѣе эта выписка можетъ служить яснымъ доказательствомъ существованія сеттеровъ. Слѣдующія же замѣчанія, взятыя изъ книги Жервеза Маркама (Gervase Markham): «Hungers Prevention, or the Art of Fowling» (Какъ избежать голода или искусство птицеловства), изданной въ Лондоне въ 1655 году, заключаютъ уже много свѣдѣній о характерѣ сеттера и о той пользѣ, которую извлекаюсь изъ его способностей. Въ главе «что такое сеттеръ» Жервезъ Маркамъ пишетъ:
«Прежде всего я долженъ объяснить, что называется сеттеромъ. Вы меня поймете, если я скажу, что сеттеръ—крупная испанка, съ врожденными способностями для охоты на куропатокъ, а также и на прочую дичь; быстро бѣгая по полю, она отыскиваетъ ее съ такимъ рвеніемъ и съ такою жадностью, что желанія и страсть ея кажутся безграничными; но страсть эта настолько укрощена искусствомъ и собака такъ хорошо пріучена повиноваться, что въ самомъ разгарѣ преслѣдования, когда она кажется почти сумасшедшею, стоитъ ей услышать голосъ или свистъ хозяина, какъ она останавливается и смотрить ему въ глаза, чтобы узнать—что слѣдуетъ ей дѣлать, стоять-ли, идти-ли впередъ, или вернуться назадъ. Даже тогда, когда она дойдетъ до того самаго мѣста, гдѣ находится ея добыча, такъ что птица почти лежитъ у нея подъ носомъ и легко можетъ быть ею поймана, даже тогда собака оказывается настолько обученой и послушной, что мгновенно останавливается или ложится на землю, не осмѣливаясь открыть пасть или пошевельнуться до тѣхъ поръ пока не подойдетъ къ ней хозяинъ и не прикажетъ ей, что дѣлать.»
Выписка эта кажется сдѣланной изъ современнаго сочиненія о легавой собакѣ, и въ этомъ нѣтъ ничего удивителънаго, такъ какъ полевыя обязанности этой породы мало измѣнились съ теченіемъ времени. Какъ видно, порода легавыхъ собакъ еще не имѣла тогда рѣзкихъ подраздѣленій и названіе сеттера примѣнялось безразлично ко всѣмъ собакамъ, пріученнымъ указывать дичь лежа, а не къ какой либо отдѣльной породѣ, и отличіе сеттера отъ испанской длинношерстной легавой установилось много позднѣе. Въ 1697 году, Николасъ Коксъ, въ книгѣ «Gentlemans Recreation» (Барское увеселеніе) пишетъ о сеттерѣ слѣдующее:
«Собака, предназначаемая для указанія дичи, должна имѣть отличное чутье и имѣть природную наклонность къ охотѣ по перу; для такого назначенія можетъ сс лужить водяной спаніель (Water-Spaniel), сухопутный спаніель (Land-Spaniel) или же помѣсь этихъ двухъ породъ; также гончая съ небольшими брылями, либо наконецъ мелкій ублюдокъ меделянки. Но всего пригоднѣе обыкновенная испанка (Land-Spaniel), такъ какъ при среднемъ или даже маломъ ростѣ, она очень проворна, сильна, смѣла, имѣетъ красивый видъ, быстрый и вѣрный поискъ, хорошія ноги, хорошее чутье и подвижной хвостъ; притомъ никакое страстное желаніе не можетъ заставить ее позабыть о необходимости послушанія.»
Что касается поведенія испанки въ полѣ, то въ главѣ о дрессировкѣ собаки, указывающей дичъ лежа (т. е. легавой), Николасъ Коксъ говоритъ:
«Вы должны пріучить ее подползать къ Вамъ на брюхѣ, плотно прижимая голову къ землѣ — съ дальняго или близкаго разстоянія, какъ вамъ заблагоразсудится.... И когда она къ вамъ ползетъ, наблюдайте, чтобы она не приподымала туловища или головы: если же она это сдѣлаетъ, то надавите рукой поднимающуюся часть тѣла и пригрозите собакѣ; когда же она Васъ не послушается, то пустите въ дѣло плеть... Если вы съ нею гуляете и ей вздумается искать, то въ самомъ пылу ея увлеченія говорите съ ней, заставляйте плотно ложиться на брюхо и затѣмъ приказывайте ползти къ себе.»
Такимъ образомъ Николасъ Коксъ приводитъ ясныя доказательства того, что въ концѣ семнадцатаго столѣтія англійскіе спортсмены употребляли для отыскиванія дичи испанку или различныхъ ублюдковъ. Повидимому въ этомъ не произошло особенныхъ измѣненій и вначалѣ слѣдующаго столѣтія, если судить по вышедшей въ 1718 году книгѣ нѣкоего Джайлса Джекобса (Giles Jacobs), подъ названіемъ «Compleat Sportsman» (Совершенный спортсменъ), въ которой много говорится о лежачей собакѣ (setting dog) и объ охотѣ. Книгу эту (напечатанную въ Лондонѣ и посвященную сэру Чарлсу Кеймисъ изъ Кевенъ Меблей, въ графствѣ Гламорганъ) слѣдуетъ признать за очень цѣнное сочиненіе относительно охотничъихъ законовъ и собакъ того времени. Г-нъ Джайлсъ Джекобсъ однако безцеремонно перепечатываетъ описанія Николаса Кокса, не упоминая о своемъ заимствованіи и не отдавая должное послѣднему; въ результатѣ описаніе собаки указывающей дичь лежа тождественно съ описанiемъ ея въ «Совершенномъ Спортсменѣ». По этой причинѣ можно справедливо заключить, что со времени Николаса Кокса въ типѣ этой собаки не произошло по крайней мѣрѣ никакихъ существенныхъ измѣненій; въ противномъ случаѣ Джайлсъ Джекобсъ не преминулъ бы упомянуть о томъ въ своемъ сочиненіи.
Справедливость заставляеть насъ замѣтить здѣсь, что первымъ лицомъ, принявшимъ указанный способъ натаски собаки въ полѣ, получившій затѣмъ всемірное распространеніе, былъ Робертъ Дудлей, герцогъ Нортумберлендскій—честь и слава ему. Герцогъ жилъ около 1550 года, слѣдовательно раньше того времени когда писалъ докторъ Кайюсъ, и кромѣ нѣкоторыхъ ссылокъ у позднѣйшихъ писателей, намъ почти ничего неизвѣстно о его методѣ обученія собакъ, хотя, на основаніи нѣкоторыхъ замѣтокъ, весьма вероятно предположеніе, что способъ его практиковался и послѣдующими дрессировщиками.
«Sportsmans Cabinet» (Кабинетъ спортсменовъ), вышедшій въ 1803 году, уже удѣляетъ много мѣста сеттерамъ, которые очевидно къ тому времени выдѣлились въ особую породу охотничьихъ собакъ. Но правь-ли авторъ, утверждающій, что собака, называемая сеттеромъ—есть особая порода пойнтеровъ, первоначально выведенная скрещиваніемъ испанскаго пойнтера съ крупнымъ англійскимъ спагіелемъ — неизвѣстно и происхожденіе сеттера всегда останется спорнымъ пунктомъ для лицъ интересующихся этой породой, такъ какъ многіе изъ нихъ отрицаютъ въ ней примѣсь крови пойнтера. Впрочемъ, такъ какъ цѣль наша только прослѣдить существованіе англійскаго сеттера, начиная съ его перваго появленія по настоящее время, и вмѣстѣ съ тѣмъ привести сужденія современныхъ писателей относительно его общаго вида и значенія какъ охотничьей собаки, — то мы и не будемъ заниматься этимъ вопросомъ. Мистеръ В. Таплинъ (Taplin), въ послѣдующихъ главахъ «Кабинета спортсменовъ» добавляетъ къ приведенному имъ мнѣнію о происхожденіи сеттера,— «что полевыя обязанности сеттера и пойнтера почти одинаковы; они имѣютъ одинаково тонкое чутье и чуютъ на одинаковое разстояніе, но различіе между ними объясняется различіемъ охотъ, для которой употребляется та или другая порода: между тѣмъ какъ одинъ долженъ указывать дичь стоя, другой дѣлаетъ это лежа, откуда и произошло самое названіе сеттера — лежачей, легавой собаки. Но какъ тотъ, такъ и другой способъ указанія зависитъ отъ дрессировки и первый вызванъ тѣмъ, что пойнтеръ употребляется при стрѣльбѣ дичи, когда ожидаешь взлета птицы, а сеттеръ, т. е. лежачая собака, употребляется при ловлѣ затаившейся дичи сѣтью»....
«Хотя лежачая собака (Setting) употребляется преимущественно при ловлѣ куропатокъ сѣтью, но иногда ее употребляютъ и для охоты съ ружъемъ, къ чему она также вполнѣ пригодна, если только охота производится не въ чащѣ, высокихъ хлѣбахъ, травахъ и вообще не въ такихъ мѣстахъ, гдѣ трудно замѣтить сеттера и его лежачую «стойку», когда онъ мгновенно припадетъ къ землѣ.»
Вышеприведенному замѣчанію мы придаемъ большое значеніе, по слѣдующимъ двумъ причинамъ: во первыхъ, потому что изъ него ясно видно, что пойнтеръ былъ въ это время модной или, вѣрнѣе, любимой породой охотниковъ, забавлявшихся стрѣльбой дичи назадъ тому три четверти столѣтія; во вторыхъ, потому что оно совершенно достаточно объясняетъ намъ причины перемѣны поведенія сеттера въ полѣ, происшедшей въ послѣднее время. Конечно всякому извѣстно, что современный сеттеръ указываете дичь стоя, какъ и пойнтеръ; это измѣненіе въ полевой работѣ сеттера безспорно объясняется прекращеніемъ ловли птицъ сѣтью. Въ былое время, когда охотникъ старался поймать какъ можно болѣе птицы за одинъ разъ, необходимо было чтобы ничто ее не тревожило, а присутствіе собаки разумѣется не могло не увеличивать вѣроятности вспугнуть дичь преждевременно, до установки сѣти, назначенной для ея поимки. Вполнѣ естественно, что эти шансы уменьшались, если собака ложилась, а потому она и была къ этому пріучена. Теперь все измѣнилось и охотнику, для того, чтобы дичь поднялась, нужно знать мѣсто, гдѣ она находится, только приблизительно. Однако и до сихъ поръ въ самыхъ лучшихъ и кровныхъ сеттерахъ нерѣдко можно замѣтить наклонность къ ползанію, что легко объясняется прежнею привычкою этой породы и ея прежнимъ употребленіемъ при ловлѣ птицы.
Изъ послѣдующихъ словъ мистера Таплина видно, что въ первые годы текущаго столѣтія сеттера считали (какъ впрочемъ и многіе современные охотники) очень робкою и нервною собакой:
«Было уже сказано выше, что сеттеръ отъ природы боязливъ и что эта робость заставляетъ его страшиться и избѣгать наказанія; поэтому, имѣя въ виду его нервность, необходимо очень разумно обращаться съ нимъ въ полѣ. Собаки съ такимъ робкимъ характеромъ находятся постоянно подъ боязнью наказанія и требуютъ чрезвычайно мягкаго обращенія и дома, и на охотѣ. Горячій, вспыльчивый охотникъ нерѣдко бываетъ самъ причиною своего разочарованія, такъ какъ многія собаки настолько пугливы, что если, въ пылу досады, будутъ слишкомъ жестоко наказаны, то почти безъ чувствъ валяются въ ногахъ охотника, такъ что ихъ уже невозможно заставить искать; случается также, что сеттеръ послѣ наказанія убѣгаетъ домой и въ этотъ день уже ни за что не пойдетъ на охоту.»
Нетъ никакого сомнѣнія въ томъ, что и въ настоящее время многіе сеттера, которые были бы неоцѣненны въ полѣ, послѣ дрессировки и послѣдующей натаски, оказываются совершенно негодными къ охотѣ лишь вслѣдствіе жестокаго обращенія людей, которымъ они были поручены. Мы положительно того мнѣнія, что если бы въ нѣкоторыхъ особенно известныхъ разсадникахъ практиковались бы болѣе легкія наказанія за ничтожныя провинности, то разсадники эти пользовались бы еще большей славой.
Три года спустя послѣ выхода въ свѣтъ «Кабинета Спортсмена», а именно въ 1806 году, состоялась аукціонная продажа сеттеровъ, извѣстiе о которой сохранилось въ тогдашнихъ газетахъ. Продажныя цѣны собакъ положительно высоки для того времени, а такъ какъ питомникъ принадлежалъ своего рода знаменитости — Даніелю Ламберту, историческому толстяку, вѣсившему послѣ смерти 23 пуда 13 фунтовъ—и этотъ списокъ проданныхъ собакъ можетъ служить любопытнымъ указателемъ цѣнъ охотничьихъ собакъ, существовавшихъ семьдесятъ лѣтъ назадъ, то мы и приводилъ его здѣсь сполна:

Пегъ, сука черный сеттеръ
41 гинея
Пончъ, кобель сеттер
26 гиней
Брёшъ, кобель сеттер
17 гиней
Бобъ, кобель сеттер
20 гиней
Беллъ, кобель сеттер
32 гинеи
Баунсъ, кобель сеттер
22 гинеи
Самъ, кобель сеттер
26 гиней
Шарлотъ, пойнтер-сука
22 гинеи
Люси, пойнтер-сука
12 гиней
Итого
218 гиней


Средняя цѣна собаки настолько велика, что, при таихъ условіяхъ, и въ наше время разведеніе собакъ было бы выгоднымъ занятіемъ. Слѣдуетъ кромѣ того замѣтить, что за сеттеровъ платили дороже чѣмъ за пойнтеровъ, а это можетъ служить доказательствомъ того, что первая порода поднялась въ общественномъ мнѣніи. Впрочемъ можно объяснить это и тѣмъ, что питомникъ мистера Ламберта славился больше сеттерами, чѣмъ пойнтерами.
(Продолжение следует)

Время появленія въ нашей странѣ лежачей собаки или спаніеля въ точности неизвѣстно. Объ ней еще не упоминается въ старинныхъ лѣсныхъ законахъ Канута, которые дозволяли имѣть только искалеченныхъ борзыхъ, если ихъ не держали въ разстояніи десяти миль отъ королевскихъ лѣсовъ; даже меделянкамъ (мастифамъ), содержимымъ фермерами для охраны жилищъ, необходимо было вырывать ногти, что называлось «expeditating». Названіе «спаніель» встрѣчается впервые въ статутѣ, почти современномъ Кайюсу; въ законахъ этихъ упоминается именно о меделянкахъ, гончихъ, спаніеляхъ и таксахъ. Въ статутѣ Iакова I тоже говорится, что никто, кромѣ сыновей барона, кавалера и помѣщика, не имѣетъ права держать лежачихъ собакъ, если онъ не имѣетъ имущества, приносящаго 10 фунтовъ дохода, или пожизненной ренты въ 30 ф., или же 200 ф., годового дохода.
Изменившийся характеръ охоты на птицъ,— которая началась ловлею при помощи сѣти, постепенно уступавшей свое мѣсто ружью, все болѣе и болѣе входившему въ употребленіе, и наконецъ была имъ окончательно замѣнена,—несомнѣнно имѣлъ большое вліяніе и на измѣненіе сеттера; здѣсь, какъ и всегда, воспользовались пластичностью натуры собаки для того, чтобы измѣнить и улучшить извѣстную породу, приспособить ее къ постепенно измѣнявшимся условіямъ охоты. Чтобы объяснить какимъ образомъ спаніель могъ превратиться въ современнаго сеттера, Блэнъ дѣлаетъ предположеніе, что для этого прибѣгали къ скрещиванію спаніеля съ какой либо быстроногой собакой (celeres) и что пойнтеръ произошелъ отъ примѣси спаніеля к какой нибудъ травильной (pugnaces). Для такого скрещиванія, съ цѣлію вывода сеттера, у насъ имѣлись—борзая и легкая паратая гончая, которыя одновременно встречались въ Iоркширѣ, Кумберландѣ, Нортумберландѣ и вѣроятно въ другихъ сѣверныхъ графствахъ. Есть еще и другія породы celeres, но по всей вѣроятности охотники прибѣгали къ скрещиванію именно съ этими породами. За отсутствіемъ доказательствъ, что къ такому скрещиванію прибѣгали съ извѣстною цѣлію, мы ограничиваемся только указаніемъ на вѣроятность теоріи Блэна. Но если и допустить это скрещиваніе, нельзя однако думать, чтобы охотники держались образовавшейся помѣси, а слѣдуетъ предположить, что къ этой помѣси снова припускалась кровь той коренной породы, отличительныя черты которой необходимо должны были имѣть преобладающее значеніе, - въ этомь случаѣ очевидно кровь спаніеля.
Могутъ возразить, что скрещиваніе спаніеля съ паратой гончей или съ борзой можетъ совершенно измѣнить характеръ охоты, уничтожить врожденную способность къ стойкѣ, и что значительная примѣсь крови борзой испортить чутье. Мы не думаемъ чтобы такой результатъ былъ неизбѣженъ, потому что, если бы онъ и получился послѣ перваго скрещнванія, то все-таки не въ одинаковой степени для всего помета; при хорошемъ выборѣ сукъ для завода и при разумномъ подборѣ кобелей спаніелей, обладающихъ въ высшей степени качествами, утратившимися при скрещиваніи, качества эти скоро возвратились бы въ полной ихъ силѣ, между тѣмъ какъ желаемое измѣненіе формы и другихъ признаковъ сохранилось бы въ достаточной мѣрѣ.
Если же отвергнуть теорію примѣси крови одной изъ названныхъ породъ или какой либо другой изъ т. н. celeres (по нашему мнѣнію ни одна изъ нихъ непригодна для достиженія цѣли), то мы должны будемъ обратиться къ теоріи подбора особей одной породы. И дѣйствительно, какъ ни видоизмѣнился сеттеръ, судя по всѣмъ рнсункамъ этой породы, сдѣланнымъ перомъ, карандашемъ и масляными красками, начиная съ прошлаго столѣтія,— нельзя не сознаться въ томъ, что онъ до сихъ поръ сохранилъ большое сходство съ испанскою длинношерстною легавою. Весьма вѣроятно поэтому, что сеттеръ произошелъ непосредственно отъ грубаго спаніеля, описаннаго нашими старинными писателями, только при тщательномъ подборѣ производителей. Ни одно изъ нашихъ домашнихъ животныхъ не можетъ такъ легко вндоизмѣняться, не можетъ, такъ сказать, быть вылито въ форму желаемую заводчикомъ; здѣсь же времени для такого измѣненія было совершенно достаточно.
Трудно предположить, чтобы мы имѣли лучшаго знатока сеттеровъ, чѣмъ мистеръ Вильямъ Лортъ, изъ Фронъ Гохъ Галла, въ графствѣ Монгомери; его практическая опытность во всемъ касающемся этой породы неоспорима. Поэтому мы очень рады, что имѣемъ возможность познакомить нашихъ читателей со взглядами мистера Лорта на вѣроятную и вмѣстѣ желательную примѣсь крови пойнтера, которая, по мнѣнію многихъ, заключается въ большинствѣ сеттеровъ. Г. Лортъ пишетъ намъ слѣдующее:
«Что касается происхожденія сеттера, то я не вполнѣ увѣренъ въ справедливости словъ моего давнишняго дорогого пріятеля мистера Г. Герберта, который говоритъ, что «нѣтъ никакого сомнѣнія въ томъ, что современный сеттеръ прямой потомокъ чистокровнаго спаніеля и что улучшеніе породы произошло единственно отъ ея раціоналънаго разведенія», и т. д. Мнѣ очень хорошо извѣстно, что назадъ тому лѣтъ сорокъ или пятъдесятъ, въ самыхъ лучшихъ разсадникахъ сеттеровъ незначительная примѣсь крови пойнтера была весьма обыкновеннымъ явленіемъ. Иногда примѣсь эта вполнѣ соотвѣтствовала цѣли и, хотя на поколѣніе или на два уменьшала длину и густоту шерсти, но не всегда ухудшала этимъ внѣшность собаки, за то утончала и укрепляла хвостъ (перо) и придавала послѣднему болѣе упругости и подвижности, и кромѣ того (не будемъ говорить правильно или нѣтъ смотрѣли на это въ прежнее время) округляло лапу.»
«Я знаю, что многіе изъ нашихъ современныхъ заводчиковъ возмутятся при одной мысли, что въ жилахъ ихъ любимцевъ течетъ капля крови пойнтера. Можетъ быть и къ лучшему то, что не всякому извѣстно сколько модныхъ породъ испорчено примѣсъю несравненно менѣе благородной крови, чѣмъ кровь пойнтера. Я видѣлъ ублюдковъ отъ пойнтера и сеттера (Droppers), а также собакъ происходившихъ отъ этихъ ублюдковъ—съ превосходнымъ чутьемъ, отличнымъ нравомъ и съ широкимъ поискомъ. Я думаю поэтому, что есть основаніе предположить, что спаніель рооначальникъ современнаго сеттера.
«Въ доказательство того, что ублюдки могутъ давать вѣрные пометы, я приведу извѣстную мнѣ черную суку сеттеръ, Роберта Варнера изъ Лейчестеръ, происшедшую отъ троекратнаго скрещиванія сеттера съ пойнтеромъ. Сама она была очень хороша, и имѣла всѣ достоинства кровнаго сеттера, но, странное дѣло, давала хорошихъ щенковъ какъ отъ пойнтера, такъ и отъ сеттера. Мистеръ Варнеръ подарилъ своему егерю (поступившему впослѣдствіи ко мнѣ въ услуженіе) пару черныхъ щенковъ отъ пойнтера и этой суки. Они видомъ были настоящіе пойнтера, въ полевой работъ тоже ничѣмъ отъ нихъ не отличались, вообще были очень хорошія собаки, почему проданы уже натасканными за 40 гиней—хорошую цену для того времени. Я же имѣлъ отъ этой суки очень хорошихъ сеттеровъ, которые имѣли всѣ характеристическіе признаки этой породы».
Теорія мистера Лорта находитъ себѣ сильное подтвержденіе въ извѣстномъ рисункъ знаменитаго французскаго художника, Александра Франсуа Депорта. Этотъ великій рисовалъщикъ животныхъ, родившійся въ 1661 г. и умершiй въ 1743 году, былъ избранъ членомъ Французской королевской академіи художествъ въ 1699 году и членомъ совѣта этой академіи въ 1704 г. Впродолженіи многихъ летъ онъ занималъ должность придворнаго исторіографа охотъ—должность исключительно для него учрежденную Лудовикомъ XIV—и его многочисленныя картины врядъ-ли могутъ найти соперниковъ по своей вѣрности природѣ. Рисунокъ этотъ, сделанный карандашемъ, называется «Собаки и куропатки» и дорогъ для насъ тѣмъ, что доказываетъ, что пойнтеровъ скрещивали съ спаніелемъ еще вначалѣ 18-го столѣтія или даже ранѣе, и что резулътатомъ этого скрещиванія была собака очень похожая на современнаго сеттера.
Выше было сказано, что до конца послѣдняго столѣтія пойнтеръ былъ излюбленной собакой нашихъ охотниковъ, и что сеттеръ пріобрѣлъ большую популярность только въ послѣднее время. Популярность эту до извѣстной степени можно объяснить существованіемъ трехъ различныхъ видоизмѣненій сеттера: англійскаго, шотландскаго и ирландскаго, о чемъ уже было упомянуто; но мы скорѣе склоняемся къ тому мнѣнію, что перемѣна эта обусловливается крѣпостью сложенія сеттера и его выносливостью. Его лапы съ толстыми подошвами безспорно дѣлаютъ его собакой болѣе пригодной для трудной работы и въ топкихъ кочковатыхъ болотахъ онъ конечно не такъ скоро утомляется какъ пойнтеръ. Съ другой стороны, хотя сеттеръ физически сильнее пойнтера, онъ не можетъ такъ долго работать безъ воды, какъ послѣдній. Слѣдуетъ упомянуть, что мнѣнія этого придерживались еще во времена Таплина, такъ какъ послѣдній, говоря о своей любимой породѣ, дѣлаетъ следующее замѣчаніе:
«Между охотниками довольно распространено ошибочное мнѣніе, что сеттеръ имѣетъ тотъ недостатокъ, что не можетъ долго работать безъ воды; опытнымъ спортсменамъ должно быть однако хорошо извѣстно, что они переносятъ жару, жажду и усталость такъ-же хорошо, какъ и пойнтеръ, если не лучше его; но нельзя такъ-же не согласиться съ тѣмъ, что ихъ труднее дрессировать и что даже дрессированные и натасканные сеттера, если съ ними рѣдко охотятся, носятся въ поле какъ бешеные и часто срываютъ со стойки.»
Двадцать лѣтъ спустя Джонъ Скотъ въ «Sportsman’s Repository» (Охотничій Магазинъ) говоритъ:
«Многіе охотники для охоты на фазановъ предпочитаютъ сеттера пойнтеру, какъ болѣе проворную и не столь нѣжную собаку, которая имѣетъ многія качества спаніеля и потому не боится самой густой чащи. По шотландской куропатке (grouse) сеттеръ положительно лучше пойнтера, потому что, хотя и говорятъ, что онъ не можетъ обойтись безъ воды и что онъ не выдерживаетъ жару и жажду такъ хорошо какъ пойнтеръ, тѣмъ не менѣе въ неудобной и пересѣченной местности, по врожденной ловкости, проворству и твердости подошвъ, онъ гораздо пригоднѣе послѣдняго. По недосмотру или же вслѣдствіе рокового влеченія къ скрещиваніямъ породъ, безъ всякаго разсужденія о томъ, что изъ этого выйдетъ, пойнтеровъ мѣшали съ сеттерами и сеттеровъ съ пойнтерами, но хорошихъ результатовъ мы не видали. Сеттеръ отъ подобнаго скрещиванія ничего не выигрываетъ; что же касается пойнтера, то если и допустить —что однако не доказано—пользу прибавленія крови сеттера, то и этотъ сомнительный выигрышъ умаляется тѣмъ, что тогда пойнтеръ теряетъ свой крупный ростъ, общій видъ и красоту, т. е. тѣ достоинства, которыя по всей вѣроятности и заставляютъ охотника предпочитать его сеттеру…»
«Много и безполезно спорили о томъ, у кого сильнее чутье, у сеттера или у пойнтера; но пусть охотникъ возьметъ въ поле дѣйствительно хорошую собаку той или другой породы и онъ не будетъ болѣе ломать голову надъ этимъ вопросомъ. Безспорно сеттеръ, какъ охотничья собака, полезнѣе пойнтера, но пойнтеръ крупнѣе, статнѣе и красивѣе и цѣнится за свой высокій поискъ и крѣпкую стойку. Съ своей стороны, сеттеръ, въ особенности чистокровный, можетъ имѣть притязаніе на большій умъ, большую понятливость и большую привязанность къ человеку, т.е. именно на тѣ качества, которыя еще ярче выказываются у спаніеля.»
Такъ какъ не слѣдуетъ забывать, что сеттеръ до начала нынѣшняго столѣтія употреблялся только при ловлѣ птицъ сѣтью и что ружейные охотники начали охотиться съ нимъ только въ двадцатыхъ годахъ, то вышеприведенныя слова доказываютъ, что эта порода собакъ быстро выдвинулась во мненіи охотниковъ. Въ настоящее время (1880 г.) сеттеръ положительно сдѣлался самой главной полевой собакой, что доказывается многочисленными побѣдами этой породы на полевыхъ состязаніяхъ.
Заговоривъ о полевыхъ испытаніяхъ, нельзя не упомянуть о томъ, что они учреждены Кеннель-Клубомъ (Псовый клубъ),—обществомъ любителей собакъ, основаннымъ въ 1869 году съ цълію улучшенія собакъ помощію выставокъ и испытаній. Такъ какъ послѣднія даютъ безспорныя доказательства полевыхъ способностей собаки, то нельзя не назвать эти испытанія весьма удачнымъ учрежденіемъ. Вотъ почему оно нашло себѣ сильную поддержку со стороны первоклассныхъ спортсменовъ и собакозаводчиковъ, которые не только отнеслись съ большимъ вниманіемъ къ этимъ состязаніямъ, но и записывали на нихъ своихъ собакъ. Правила полевыхъ испытаній весьма ясно и подробно изложены Кеннель-Клубомъ. Мы безусловно придерживаемся того взгляда, что полевыя испытания много способствовали улучшенію охотничьихъ собакъ, а потому не можемъ не выразить надежды на то, что они получатъ въ нашей странѣ еще большее распространеніе. Въ нихъ соединяются до извѣстной степени, если не вполнѣ, принципъ публичнаго состязанія съ полевой пробой, столь желательной при оцѣнкѣ охотничьихъ собакъ.
На этихъ полевыхъ испытаніяхъ сеттеръ постоянно первенствовалъ и до сего времени (1880 г.) ни одному пойнтеру не удалось выиграть большого кубка (Grand Challenge Cup), ежегодно выдаваемаго Кеннель-Клубомъ для собакъ принадлежащихъ членамъ, пойнтеровъ или сеттеровъ — безразлично. Было постановлено, что большой кубокъ выдается тому члену, которому посчастливится выиграть первый призъ три раза, хотя бы и не три года подрядъ и не съ одною и тою же собакою. Къ удивленію всего охотничьяго міра. г. де-Ландръ Макдона совершилъ этотъ подвигъ съ своимъ чернопѣгимъ сеттеромъ Ренджеромъ. Въ настоящее время Ренджеръ хотя и имѣетъ нѣкоторые недостатки во внѣшности, считается самымъ знаменнтымъ сеттеромъ, тѣмъ более, что родословная его безукоризненна и онъ далъ много первоклассныхъ собакъ.
О необыкновенныхъ подвигахъ этой замѣчательной собаки, въ отчетѣ о полевыхъ испытанияхъ въ Live Stock Journal, отъ 25 апрѣля 1879 года, говорится следующее:
«Онъ произвелъ своею «сенсаціонною» стойкою особенное впечатленіе на публику. Рыская по большому лугу вмѣстѣ съ Дарки, Ренджеръ съ необычайною быстротою ринулся къ валу, ограничивавшему этотъ лугъ. Ходъ собаки былъ настолько стремителенъ, что она не могла удержаться и очутилась посрединѣ рѣчки въ 12 футъ шириною, протекавшей между валомъ и лугомъ, Ошеломленная паденіемъ, она стала карабкаться на противуположный берегъ но, почуявъ въ это мгновеніе дичь, немедля оправилась и прилегла на стойкѣ. Птицы поднялись, Ренджеръ бросился обратно въ воду, переплылъ рѣчку и отряхнулся передъ зрителями и судьями. Ничего подобнаго не бывало, кроме только того случая, когда имъ же былъ взятъ кубокъ Кеннелъ-Клуба на испытаніи собакъ всѣхъ возрастовъ. Быстро спускаясь съ холма, Ренджеръ вдругъ причуялъ дичь и остановился, но въ силу инерціи не могъ удержаться, перевернулся въ воздухе и упалъ на снину, вверхъ ногами: обративъ голову въ ту сторону где находилась дичь, онъ какъ-бы закоченѣлъ на мѣстѣ. Птицы вылетѣли почти изъ подъ носу собаки, сдѣлавшей такую странную стойку».
Кромѣ упомянутаго большого кубка. Ренджеръ взялъ еще слѣдующіе призы: денежный призъ Рейнольда въ Шрюсбери, 1874: призовые кубки въ Шрюсбери, 1874 и 1877; денежные призы тамъ же, 1873 и 1877 гг.; денежный призъ Восточной Англіи въ Ипсвиче, 1873: призъ г. Трехилъ въ Девонѣ и Корнуелѣ. Однихъ этихъ наградъ, помимо большого кубка, совершенно достаточно для того, чтобы признать Ренджера лучшею изъ всѣхъ извѣстныхъ собакъ его породы.
Быть можетъ совѣтъ любителямъ неохотникамъ выбирать именно сеттера, какъ комнатную собаку покажется нѣсколько забавнымъ завзятымъ охотникамъ, но тѣмъ не менѣе можно много сказать въ пользу подобнаго его назначенія. Нѣтъ собаки изящнее сеттера: всѣ члены породистаго экземпляра полны гармоніи, всѣ движенія граціозны; по красотѣ своей шелковистой шерсти, особенно на ногахъ и на хвостѣ, также по цвѣту шерсти и распредѣленіи отмѣтинъ, онъ положительно не имѣетъ соперниковъ. Понятливостью онъ также почти не имѣетъ себѣ равныхъ: кромѣ того онъ быстро примѣняется къ обстоятельствамъ и очень послушенъ, такъ что не требуетъ большого присмотра. Сеттеръ такъ уменъ, что иногда кажется, что онъ можетъ мыслить и что для него нѣтъ большаго удовольствія какъ угодить своему хозяину. Вообще это собака добронравная, способная къ глубокой и продолжительной привязанности. Кромѣ того сеттеръ невольно привлекаетъ своимъ особеннымъ, какимъ то изящно-аристократическимъ видомъ и тѣмъ отпечаткомъ собственнаго достоинства, которое кладетъ на него происхожденіе отъ длиннаго ряда благородныхъ предковъ.
Тѣ охотники, которые держатъ немногихъ сеттеровъ собственно для охоты съ ними, должны стараться быть со всѣми въ самыхъ пріязненныхъ отношеніяхъ и—постоянно держать ихъ при себѣ. Взаимное пониманіе и увѣренность всегда удваиваютъ удовольствіе охотника и много содействуютъ успеху охоты.
Мы имѣли удовольствие видѣть своимъ гостемъ Ренджера г. Макдона, въ то время, когда г. Барберъ рисовалъ для насъ портретъ этой собаки, и хотя мы встрѣтились какъ чужіе, тѣмъ не менѣе очень скоро сдѣлались большими друзьями и, я вполнѣ увѣренъ въ томъ, разстались съ обоюднымъ сожаленіемъ. Признаюсь, я никогда не встрѣчалъ собаки, которая бы такъ быстро освоивалась съ новой обстановкой. Ренджеръ повидимому чувствовалъ себя въ Лондонѣ такъ-же хорошо какъ и въ полѣ и такъ-же удобно помѣстился въ кэбѣ, какъ если-бы онъ постоянно въ немъ ѣздилъ.
Относительно содержанія сеттера какъ комнатной собаки, мы не можемъ не сдѣлать здесь одного замѣчанія. Хотя бы и вовсе не имѣлось въ виду охотиться съ нимъ, мы настойчиво совѣтуемъ натаскать его въ полѣ. Причина понятна: новыя поколѣнія этихъ неполевыхъ собакъ, хотя и не уступятъ имъ въ красотѣ и умственныхъ способностяхъ, но въ большей или меньшей степени утратятъ врожденныя способности къ охотѣ.

(Продолжение следует)